Нaдo думaть тeпeрь o тoм, кeм пoддeрживaть этoт нрaвствeнный вoздуx. Пaвлa Xoмскoгo пoxoрoнили нa Ввeдeнскoм клaдбищe. Кaк eгo любили aктeры в Eрмoлoвскoм тeaтрe, кoгдa oн тaм стaвил, oкaзaвшись внe свoeгo тeaтрa. В тeaтрe имeни Мoссoвeтa прoвoдили в пoслeдний путь Пaвлa Xoмскoгo (22 фoтo) Этo oн говорил о Пушкине. Последнее слово за многолетним другом Хомского — Владимиром Андреевым:
— Много ли вы видели Павла Осиповича на разных акциях? Кто будет поддерживать этот климат, эту естественную его атмосферу? Он сказал: «Стало некем умнеть». Она даже противоречила в чем-то его образу. Сегодня звучат слова от разных организаций, от разных людей — всё правда! Нас собрал Павел Осипович. Он счастливый человек, потому что до конца дней занимался режиссурой. Нужен такой моральный большой авторитет. Так вот на прощании в Театре имени Моссовета, где 43 года прослужил Павел Хомский, была атмосфера особенная. И у Павла Осиповича при всей его мягкости и интеллигентности было внутри нечто определенное и внятное: он знал, что жизнь — это череда определенных компромиссов, но он знал, чего нельзя делать никогда, ни при каких обстоятельствах. Евгений Стеблов вспомнил, как Хомский, которого все считали не страстным человеком, не в московском театре ударил графином парторга — не сдержался. На экранах? фото: Геннадий Черкасов
Ритуал прощания имеет свои железные законы: людской ручеек с цветами к гробу, прощальные слова и речи… И тем не менее атмосфера каждых похорон, во всяком случае, в театре, точно передает энергию человека, который ушел и никогда не вернется. Образу тихого, молчаливого человека. Моссоветовцы Александр Бобровский и Дмитрий Щербина зачитывают правительственные телеграммы, а также последнее прости от коллег: искренних значительно больше, чем формальных. Для того чтобы начать репетировать на этой сцене, требовалось много сил, и мужества, и таланта. А слова для него нашлись точные, громкие, а самое главное — не лукавые. И 43 года держать огромный котел самолюбий в таком прекрасном моральном градусе — для этого нужно быть очень большим человеком. Нужно было быть отважным человеком, чтобы прийти в Театр Моссовета, потому что в его стенах — дух Завадского. — Многие мои коллеги всегда удивлялись, что его реакция на какие-то вещи слишком спокойная, но на самом деле он был очень страстный человек, поверьте мне на слово. А под портретом люди плачут — пожилые, старики, молодые не скрывают слез. Не изменили ритма его творчества. Панихиду открывает Сергей Юрский:
— Мы никого не звали в этот день и не ждали зрителей — наш театр в отпуске. Не переставал заниматься тем, что любил и что было для него смыслом жизни. На черном заднике висит портрет Павла Осиповича с его факсимиле — «Я счастливый человек». Потрясающе сказал драматург Леонид Зорин, который сам — человек-эпоха и цену этой эпохе знает:
— Драматург Островский сказал, что ему хотелось выразить то чувство пустоты, которое возникает, когда уходит личность очень большая. Но в ТЮЗ бежали смотреть спектакль Хомского. Это особое прощание и особая фигура — ветеран Великой Отечественной войны, труда, театрального искусства и вот этой сцены. И театр понимает, кого он сегодня потерял. Мы тут посчитали — 43 года, 43 спектакля — это совпадение? Нет! Слово берет Михаил Швыдкой:
— Знаете, я сейчас стоял со своими товарищами, руководителями московских театров, и вдруг я понял, что мы все старые, но мы не воевали. Вот сегодня мне вспомнились эти слова: Павел Осипович был совестью нашего театра, высший моральный авторитет. Улыбается. Запомнился 95-летний бывший директор Таганки Дупак, который читал стихотворение Высоцкого «…А он не вернулся из боя», обращаясь к гробу. Я думаю, что особое ощущение тишины и отсутствие слова в том месте, где главным является именно слово, должны подчеркнуть особенность момента. Театральная. В пятницу Москва простилась с Павлом Хомским. Он дал великолепный пример того, что талант может совмещаться с высоким нравственным потенциалом. И факты его жизни об этом говорят, но он смиренный человек. Попасть на его спектакли в ТЮЗе было невозможно, люди стояли ночами, а это было время, когда открылась Таганка, вовсю работал «Современник». Это и определило его жизнь. Ученики говорят: «Мы не помним его кричащим, наигрывающим». Спокойный, мудрый Паша. Ему было бы 92, и вот что удивительно — несмотря на то, что людей его поколения все меньше и меньше, проститься с ним пришла, кажется, вся Москва. Павел Осипович был человеком, который прошел войну, и это надо понимать: люди, прошедшие войну, обладают особой остротой восприятия жизни, другой, чем мы все, потому что они видели смерть лицом к лицу. И попросил почтить память режиссера минутой молчания. Он с миром разрешал некоторые ситуации и понимал, что иногда надо отступить, чтобы выиграть. Хотя сезоны в театрах только-только открываются. Я иногда говорю себе: «Господи, будь, пожалуйста, милосерден и не отнимай тех людей, пока живу». Каждый год — новый спектакль. Театр — сложный организм: здесь работают незаурядные люди (заурядные тут не задерживаются), а они не обладают легкими характерами. Человек, которого не изменили перемены колоссальные, которые произошли в стране, в Москве. Чистую творческую атмосферу, далекую от мелких низменных страстей.